Пресс-конференции Григория Марченко журналисты любили всегда. Четко и быстро формулирует мысли, не боится критиковать правительство, не стесняется на эпитеты и сравнения – все это сделало его любимым спикером финансовых журналистов Казахстана.
А ещё он принимал решения и проводил реформы, которые попеременно не нравились то одним, то другим элитам, а иногда и обычным людям. Все мы знали – присутствие Григория Марченко в сюжете, фильме или тексте обеспечит рейтинг готовому материалу.
Наверное, поэтому каждый год в преддверии Дня национально валюты Казахстана дважды председатель Национального банка Казахстана получает от журналистов одни и те же вопросы.
– Собрал здесь вас вместе, так как вопросы у всех одинаковые, вы их порядок просто меняете.
«Нет у нас особенные вопросы, эксклюзивные», – пылко выпалила одна из журналистов.
– А… Раз «эксклюзивные», тогда почему я через вопрос нахожу «девальвация 2009 года»?!
Коллеги потупились. Автор материала со спокойным сердцем наблюдала за сценой, так как вопросы не готовила, обещала придумать во время встречи.
– Давайте наведем порядок. Когда в Казахстане была самая большая и ошибочная девальвация?
– «Наверное, в феврале 2014 года», – неуверенно промямлила я.
– Нет. Самая большая девальвация была в 1994 году. Думаю, это был самый неудачный макроэкономический эксперимент, когда правительство Терещенко провело так называемый межзачет. Они хотели заставить сделать это Национальный банк (тогда был председателем Даулет Хамитович Сембаев, и он категорически отказался). Господа Терещенко и Кажегельдин уговорили президента, и он подписал Указ о проведении межзачета без визы Национального банка Казахстана. И за это мы заплатили как страна очень дорогую цену: за три месяца курс упал с 11 до 40 тенге за доллар, то есть более чем в 3,5 раза. В июне 1994 года месячная инфляция была 46,5%. Вдумайтесь в эти цифры.
У правительства сама по себе была идея красивая: они решили увеличить денежную массу (она выросла более чем на 70%), и этими деньгами все предприятия Казахстана должны были проплатить друг другу долги, после чего экономика должна была начать работать в обычном режиме. Но идея осталась просто идеей, так как компании не стали проплачивать долги друг другу, весь бизнес побежал в банки и начал скупать доллары, поэтому курс и обвалился.
– Но помнят только вас…
– У нас были правильные девальвации – 1999 и 2009 годов и неправильные – это 1994 и февраль 2014 года.
Ошибка была в чем? Правильно делать девальвацию у нас после того, как она пройдёт в России. У нас громадный товарооборот, и для соблюдения паритета цен и сохранения собственного бизнеса и проводится девальвация. И второй аспект психологический. Когда наши люди видят, что в соседней стране прошла девальвация, они сами начинают готовиться к девальвации. Меняется их поведение, покупают доллары, товары нескоропортящиеся.
В начале 2014 года зачем-то провели опережающую девальвацию. И последствия были отрицательными. После обесценивания рубля в декабре 2014 года Казахстан потратил 23 млрд долларов на поддержку курса тенге. Сначала удерживали курс, потом страна готовилась к выборам, потом после выборов опять держали курс и за восемь месяцев убили весь малый и средний бизнес Казахстана. Надо признать, что у нас в 2014 и 2015 годах был целый ряд макроэкономических ошибок.
– Можно ещё раз повторить…
– Первое. Нейтральная и ненужная девальвация февраля 2014 года. Второе. Временной перенос компенсирующей девальвации 2015 года (сделали в августе, а надо было делать в январе). И третье, в ноябре Национальный банк не вмешивался в ситуацию на валютном рынке.
Это были три серьёзные ошибки, последствия которых мы наблюдали в течение нескольких лет. Очень жаль! Подчеркну, в девальвации февраля 2014 года не было реальной экономической необходимости. И во-вторых, нельзя было делать до российской девальвации. Если бы они дотерпели до конца года и сделали в январе 2015, все было бы хорошо и верно. К сожалению, я не видел ни одной аналитической статьи на тему влияния девальваций на отечественную экономику.
– Любимая тема – пришел злой Марченко и сделал девальвацию. Как это было на самом деле?
– Третьего января 2009 года меня пригласил в свою резиденцию в Алматы Нурсултан Назарбаев и сообщил, что в России прошла девальвация в 50%. Казахстану придётся пройти через компенсирующую девальвацию. Её сделает Анвар Сайденов, «ты придёшь в мае во всем белом» и возглавишь Национальный банк. Я никому тогда не сказал о разговоре с президентом, но согласился. Очень мне нравилась идея «прийти во все белом», но в это время сильно недооценивал другие цвета палитры.
Через несколько недель, 21 января (был в командировке в Москве), меня поздравили с назначением главой Нацбанка через СМС. Потом позвонил Аслан Мусин (он руководит Администрацией президента) и сказал, что нужно прибыть в Астану. Политическое решение о проведении девальвации принимал глава государства. Технически всю работу сделал Национальный банк, но у нас есть правление Национального банка, и мы вместе поддержали решение Нурсултана Назарбаева, так как нашим производителям (особенно малому и среднему бизнесу) была нужна компенсирующая девальвация.
– Хотелось бы поговорить об ошибках ваших коллег. Но вы, Григорий Александрович, человек порядочный и не станете критиковать других председателей Нацбанка, поэтому расскажите….
– Стоп. Ругать себя тоже не стану.
– Тогда расскажите, что происходит с идеями. Какой путь от идеи до её реализации?
– Давайте. Первый пример связан с национальной валютой. Я тогда (в 1993 году) работал помощником Ерика Асанбаева (единственный в истории вице-президент Республики Казахстан). Мне было известно, что новая валюта – тенге уже напечатана. И встретив заместителей председателя Национального банка, спросил у них, сколько дней НБ даёт населению на обмен валюты, какой коэффициент, курс. Оба твердо ответили, что это секретная информация, но в глазах увидел сомнения. Тогда я пошел к вице-президенту, так как они не могут ему отказать в информации. Выяснилось, что регулятор тогда ещё не задумывался над деталями.
В итоге, Асанбаев зашел к Президенту и предложил создать комиссию. Назарбаев поддержал это предложение: была создана Госкомиссия по введению национальной валюты. Именно она принимала самые важные решения. Эта идея была плодотворной (не потому, что я очень умный), а потому что над ней работали разные люди, и её поддерживали вице-президент и президент.
Потом, в 1996 году, я предлагал создать Фонд гарантирования депозитов. Крупные банки страны были категорически против, они не хотели платить взносы за небольшие банки. Идея была правильная, но время её не наступило и меня никто не поддержал. Но когда я стал председателем Национального банка, в 2000 году мы все сделали.
Третий пример. С 2011 года постоянно говорю, что нам в расчетах со странами Шанхайской организации сотрудничества нужно уходить от американского доллара и переходить на гонконгский доллар. Я это говорю везде 12 лет. Все соглашаются, но никто ничего не делает. Поймите, идеи могут быть интересные, но далеко не все они срабатывают. С введением валюты сработало хорошо, с Фондом гарантирования и банковской тайной сработало, но не сразу. С гонконгским долларом не работает. Однако по своей красоте и плодотворности она не уступает другим.
– Тяжело работать, когда не согласен? О принудительной ликвидации пенсионного рынка говорю. Вы, кстати, единственный, кто противостоял этой реформе и критиковал её.
– Когда принимаются какие-то решения главой государства, нужно их выполнять, нравится тебе это или нет. Наличие частных пенсионных фондов даёт больше плюсов, чем минусов. Понятно, что были злоупотребления, но два самых больших фонда (Пенсионный фонд Народного банка и ГНПФ работали без нареканий со стороны регулятора). Нужно было навести порядок в частных фондах, но делать это было сложно.
В нашей стране никогда не было в полном смысле слова независимого центрального банка, поэтому приходилось исполнять поручения президента, и мы делали свою работу хорошо.
– А какой работой вы гордитесь?
– Перед созданием системы гарантирования вкладов населения, перед введением закона о банковской тайне портфель депозитов в банках составлял всего 320 млн долларов, а сейчас этот показатель превышает 30 млрд. Рост в 100 раз! В Узбекистане население больше в два раза, чем в Казахстане, а вклады населения – всего 4 млрд долларов. Разница на душу населения в 16 раз!
Но это же не я один. Самое главное – ничего нельзя себе приписывать, потому что реализация отличного проекта всегда – плод коллективного разума и коллективного труда – первое. Второе, вы какие-то вещи начинаете делать, а потом они живут своей жизнью. Достаточно создать крепкую и нужную базовую конструкцию, а люди в нашей стране все сделают сами.
– Чем ещё гордитесь?
– Национальный фонд! Мы с Мажитом Есенбаевым поехали в Норвегию и изучали работу их Нацфонда. Но нельзя это приписывать себе. Эту идею поддерживало правительство, была политическая воля президента.
…Но чем я лично могу гордиться – это досрочный возврат денег МВФ в 2000 г. Меня за это много критиковали, многие считали, что эти деньги должны были пойти на погашение долгов по зарплатам. Но мы первые из всех стран СНГ рассчитались с международным долгом.
Вы даже не понимаете, насколько это была унизительная ситуация и в какой зависимости находился Казахстан. Каждые три месяца к нам приезжала миссия, проверяла, как мы выполняем их указания по налогово-бюджетной и денежно-кредитной политике, и если мы выполняли, они давали очередной транш, а если не выполняли, то начиналась торговля.
Но после того, как мы заявили, что готовы вернуть долг, они полгода отказывались брать деньги назад. Только благодаря вмешательству Назарбаева, который встречался с руководством МВФ и предложил перенаправить наши средства на решение проблем других стран (тогда в Турции был кризис).
– Реструктуризация долгов частных банков?! В 2009-2010 годах осуществлена реструктуризация международной финансовой задолженности БТА Банка. В рамках этого процесса гарантированный государством долг банка снизился на 10 млрд долларов?
– В правительстве было много людей, которые поддерживали возврат всех средств иностранным инверторам.
Мы были на переговорах с Меркель, и она очень сильно хотела, чтобы Казахстан вернул все деньги БТА за счёт средств Нацфонда, а представитель Эксимбанка США обещала прислать морскую пехоту. Первые разговоры с представителями экспортно-импортных банков и агентств были очень жесткими. Они говорили, что у БТА долг 20 млрд долларов, и Национальный фонд Казахстана легко покроет эти обязательства. Ничего мы им не отдали, провели реструктуризацию.
У нас были очень хорошие советники. Например, Марсия Элизабет Кристиан Фавале, член совета директоров Банка развития Казахстана, сыграла очень большую роль. Нанимать международную финансовую структуру было необходимо, но малопродуктивно. Допустим, Goldman Sachs. Ну мы можем им предложить несколько контрактов, но такие глобальные организации ориентированы на своих потребителей, которые приносят им сотни миллионов прибыли.
Кого будут защищать крупные иностранные компании? Правильно, тех, кто обеспечивает им постоянный приток средств. Конечно, будет какая-то реструктуризация, но небольшая. А мы наняли людей, которые именно защищали интересы Казахстана, а не коммерческие интересы материнской структуры.
Так все и произошло. Мы списали 10 млрд долларов долгов трёх банков, а остальную часть долга реструктурировали. Кстати, Марсия Фавале книгу написала об этом. Но, в нашей стране она не переведена до сих пор. А зря!
Кстати, есть официальное исследование Ernst & Young. Они сравнили реструктуризацию наших банков с той, которая была в Ирландии и Исландии, наша признана лучшей.
...На этом время для моего интервью вышло.
Ирина ЛЕДОВСКИХ
